Silver Mew

Да что рассказывать, всё как-то само собой получилось. Никто не верил, на самом деле. Никто же по правде не верит в такие вещи: в чёрную руку, в гроб на колёсиках, привидения там всякие.
Не помню, кто предложил спуститься в подвал, Витька, вроде бы.( Collapse )

По лестнице она спускается медленно, осторожно, цепко держась за перила. Ей трудно держать равновесие, на одну ступеньку приходится тратить по два шага. ( Collapse )

– Вот же зараза! – с некоторым даже восхищением произносит Клавдия Петровна, разглядывая изорванные в клочья шерстяные нитки.
– Прости, Клав, не углядела, – говорит Вера Васильевна виновато. – Давным-давно у меня Матвей ничего когтями не драл, а тут, видать, не устоял, ах ты ж, морда бесстыжая, погляди на него, сидит, словно он тут вовсе и ни при чём!( Collapse )

Здесь совсем темно, я ничего не вижу, не могу разглядеть даже собственных пальцев, когда подношу руку к лицу, чтобы вытереть слёзы.
Не успеваю я додумать эту мысль до конца, как становится светлее. Лежащий рядом со мной свёрток, закутанный в несколько слоев полотна, разгорается ровным, голубоватым сиянием, словно там, внутри, внезапно вспыхнул огонь.
Не надо, шепчу я, слышишь? Перестань, всё в порядке, это даже хорошо, что здесь нет света, так и должно быть, всё в порядке.
В темноте мне будет легче сделать то, что нужно.( Collapse )

– Смотри, – сказала Мария. Я не столько услышала её за ярмарочным шумом, сколько угадала слова по движению губ. Сестра указывала на что-то в дальнем конце площади. Я поднялась на цыпочки и увидела королевского советника.
Конечно, мне доводилось видеть его и раньше: стоя в толпе, задрав голову, с трудом вглядываясь в две фигурки на балконе или помосте. Различить их с такого расстояния можно было только по цвету одежды; все знали, что ало-золотой силуэт принадлежал королю, а белый – советнику. Издалека советника можно было спутать с человеком, но сейчас различия бросались в глаза.
Слишком длинные руки. Чересчур высокий рост. Странные, неестественные движения, одновременно плавные и резкие – пожалуй, так могла бы двигаться танцовщица, вздумай она плясать под водой.( Collapse )

Дорогие все.
Я, пожалуй, проговорю одну важную вещь, про которую вообще обычно молчу, потому что – ну, что об этом говорить? С этим просто надо работать. Много работать, и всё у нас получится.
Но тут сложилось так, что ай нид хэлп.
( Collapse )

Нина кричит во сне.
– Тихо, тихо, – говорит сиделка Верочка, подходя к Нине.
Поправляет одеяло, садится рядом.
Верочка шепчет:
– Всё в порядке. Просто плохой сон, с кем не бывает.
Всё, разумеется, не в порядке. Нинин сон, в котором её машина вылетает на обледенелую обочину, разворачивается, летит по склону вниз и со скрежетом врезается в дерево – такой сон бывает только с Ниной. Тогда она, кстати, не кричала. Зато теперь – плачет так, что у Верочки в ушах звенит.
– Тихо, – повторяет Верочка строго. – Разбудишь же всех.
Хотя Нина, конечно, уже разбудила. Рядом завозились, завздыхали остальные Верочкины подопечные.
Вода была холодная, тихонько всхлипывает Оля, если бы я знала, какая она холодная, я ни за что не стала бы прыгать, честное слово, не стала бы.
Собака, в полусне вздыхает Богдан, кто же теперь покормит собаку-то.
Ладно хоть, больше не разревелся никто, уже хорошо, можно заняться Ниной.
Верочка достаёт из кармана пустую металлическую коробочку из-под конфет. Наклоняется ближе к Нине, гладит её по голове.
На самом деле, ни первое, ни второе не обязательно, просто Верочке так легче сосредоточиться.
Она закрывает глаза. Фары встречных машин, визжат чьи-то тормоза, головокружительный поворот, небо и земля меняются местами, машина взлетает в воздух, застывает на секунду и рушится вниз, ветровое стекло разом мутнеет, затянутое сетью белесых трещин, боковое взрывается фейерверком осколков. Это даже красиво, думает Верочка, разноцветные в свете фар стеклянные брызги во все стороны, это даже красиво.
Нина всхлипывает ещё раз и замолкает.
Верочка переводит дыхание и встряхивает жестяной коробочкой. Коробочка, кажется, стала чуть-чуть тяжелее – хотя, быть может, это всего лишь Верочкина фантазия.
– И чтобы никаких мне больше дурных снов, – шёпотом велит Верочка.
Встаёт, убирает коробочку в карман и идёт к выходу из палаты.
Оля снова всхлипывает во сне, тихонько бормочет про мост и холодную воду под мостом. Верочка останавливается рядом, смотрит на Олю. Но та передумывает плакать, дышит ровно.
В другой раз, решает Верочка.

– Всё в порядке? – спрашивает Маргарита Ивановна, сегодня она старшая в ночной смене.
– Ну, конечно, – отвечает Верочка. – В полном порядке.
– Кто-то плакал? Так громко? – волнуется прибежавшая на шум женщина в светло-зеленом халате, поднимается на цыпочки, заглядывает Верочке за спину.
И не спится же ей, вздыхает про себя Верочка, пользовалась бы моментом, пока может, пока вместо неё дежурные нянечки есть!
– Всё в порядке, мамочка, – говорит Маргарита Ивановна успокаивающе. – Ну, заплакал, большое дело. Идите себе спать, через два часа покормить принесём.

Когда в мою дверь стучат, я каждый раз вздрагиваю. До сих пор не привык, за столько-то лет. Сейчас, например, собирался пить чай, заварил его тщательно, по всем правилам – и вот, пожалуйста, вздрогнул от проклятого стука и расплескал, не успев даже сделать первый глоток.
Ставлю чашку, иду открывать. Что поделать, обязан. Работа прежде всего.( Collapse )